Не совсем понятно, как эту фразу пропустила цензура. Просто удивительно, что ее не вырезали. Но обо всем по порядку.
Бессмертная комедия Леонида Гайдая стала лидером советского кинопроката 1967 года, обойдя «Свадьбу в Малиновке», «Неуловимых мстителей» и несколько серий про Фантомаса.
Многие фразы из фильма Гайдая сразу же стали крылатыми. Ну, например фраза «Гражданин судья! А он не может сесть!» Вроде бы, с ней все понятно.
Шурик с Эдиком выстрелили товарищу Саахову в мягкое место, и из-за соли тому было очень больно сидеть. Однако, у фразы был и другой смысл.
Товарищ Саахов занимал высокий руководящий пост. Он заведовал «райкомхозом» — районным коммунальным хозяйством. В фильме не говорится, состоял ли герой Этуша в коммунистической партии, но скорее всего, да.
Поэтому, велика вероятность, что такого человека просто не посадили бы. Похищал невесту не он, а Шурик. Стрелял из ружья тоже не он. Факт передачи баранов и холодильника еще нужно доказать. На это и намекает Юрий Никулин. Не может такой человек сесть!
Противники этой теории возражают: мол, в СССР оправдательных приговоров было очень мало. Если уж дело дошло до суда и его не «замяли» раньше — значит, собрали железные доказательства.
К тому же, коммунист Саахов должен бороться с пережитками прошлого, а он невесту похищает! Раз начался суд — Саахов сядет, никаких вопросов. А из партии его исключили еще до суда, чтобы не судить коммуниста.
Думается, что Гайдай все прекрасно понимал. Скорее всего, в случае с Сааховым до суда дело бы не дошло. Его бы «отмазали».
Но фильм так не мог закончится — не пропустила бы цензура. Поэтому нам показывают суд, мол правосудие свершилось. Однако, Юрий Никулин устами Балбеса ловко намекает на то, что в кино Саахова посадили, а в жизни вряд ли.
Почему же цензура не вырезала фразу Балбеса? Вряд ли они не поняли намек Гайдая, дураков там не было. Здесь можно только предполагать, но существует вполне реалистичное объяснение.
Все дело в том, что в этой же сцене изначально была и другая реплика — «Да здравствует советский суд — самый гуманный суд в мире!»
И вот ее-то заставили исправить, усмотрев издевательство над советским судом. Причем еще во время съемок — по губам Вицина видно, что он произносит именно «наш суд», а не «советский».
И скорее всего, цензоры просто не стали кромсать эпизод дальше, ведь он мог «посыпаться», а на кино уже был выделен бюджет. Сцену суда вырезать было нельзя (по какой причине, я рассказал выше).
Это единственное возможное объяснение, почему тонкий намек Балбеса остался в фильме. Ну, как с атомным взрывом в «Бриллиантовой руке», который Гайдай специально вставил, чтобы потом убрать, тем самым сохранив множество других «крамольных» эпизодов и реплик…